Смоленское сражение 1812, 4-6 (16-18) августа, оборонительные боевые действия русских войск в районе Смоленска против наполеоновских войск во время Отечественной войны 1812. Планы Наполеона сводились к тому, чтобы отрезать первую М.Б. Барклая-де-Толли и вторую П.И. Багратиона армии от Москвы, заняв Смоленск, и разбить армии в генеральном сражении, не допустив их соединения.

Наполеон выступил к Смоленску из Витебска во главе 180-тысячной армии, переправился на левый берег Днепра с целью выйти в тыл первой и второй армиям. Упорная оборона пехотной дивизии Д.П. Неверовского 2 (14) августа у села Красного задержала превосходящий в пятикратном размере французский авангард И. Мюрата и М. Нея на сутки. Это позволило подтянуть к Смоленску корпус генерала Н.Н. Раевского (13-15 тыс.), который отразил атаки французского авангарда (22 тыс.), а к вечеру первая и вторая соединившиеся русские армии (около 120 тыс.) расположились на высотах правого берега Днепра. Главнокомандующий генерал М.Б. Барклай-де-Толли, стремясь сохранить армию, уступавшую в силах противнику, решил, вопреки мнению генерала П.И. Багратиона, оставить Смоленск. Особое мужество и героизм проявили войска, оставленные для обеспечения безопасного отхода основных сил русской армии - 6-й корпус генерала Д.С. Дохтурова, усиленная дивизия П.П. Коновницына (20 тыс). Остатки отряда Неверовского влились в 13-тысячный отряд Раевского, которым также была поручена защита Смоленска.

4 (16) августа в 6 часов утра Наполеон начал штурм. Город оборонялся в первой линии дивизией Раевского. Ночью по приказу Барклая корпус Раевского, имевший громадные потери, был сменен корпусом Дохтурова. В четыре часа утра 5 (17) августа битва под стенами Смоленска возобновилась, и почти непрерывный артиллерийский бой длился 13 часов, до пяти часов вечера. Русские войска упорно отражали атаки противника. В ночь с 5 (17) на 6 (18) по приказу Барклая были взорваны пороховые склады, первой армии было приказано покинуть город, войска Дохтурова отошли на правый берег Днепра. 6 (18) августа перестрелка продолжалась, русские арьергарды не допустили переправы противника через Днепр, взорвав днепровский мост. Потери французской армии составили 20 тыс. человек, русской - 10 тыс. человек. Русские сражались с большим воодушевлением, не считая себя побежденными. Последним в городе оставался арьергард под предводительством генерала П.П. Коновницына и полковника К.Ф. Толя, отчаянно обороняясь, продолжал задерживать неприятеля.

7 (19) августа в четыре часа утра маршал Даву вошел в город. Картина погибающего, охваченного пожаром Смоленска, произвела на французов угнетающее впечатление. К продолжавшимся пожарам прибавились начавшиеся грабежи со стороны солдат наполеоновской армии. Из 15 тыс. жителей после Смоленского сражения в городе осталось только тысяча, остальные погибли и бежали из города, присоединившись к отступавшей русской армии. После Смоленской битвы Наполеон стал искать мира. Разочарование французов - от офицеров штаба до простых солдат - было велико, вместо удобных квартир, отдыха в большом городе после долгих походов, великая армия вступила в выгоревший город.

ИЗ РАПОРТА КНЯЗЯ БАГРАТИОНА

ВОЕННОМУ МИНИСТРУ ГЕНЕРАЛУ БАРКЛАЮ ДЕ ТОЛЛИ

Наконец соединением обеих армий совершили мы желание России и достигли предназначенной нам государем императором цели. Собрав столь знатное количество отборных войск, получили мы над неприятелем ту поверхность, которую имел он над разделенными нашими армиями; наше дело пользоваться сей минутой и с превосходными силами напасть на центр и разбить его войска в то время, когда он, быв рассеян форсированными маршами и отделен ото всех своих способов, не успел еще собраться, - идти на него теперь; полагаю я идти почти наверное. Вся армия и вся Россия сего требуют, и так, приняв все ремеслу нашему сродные предосторожности, я покорнейше прошу ваше превосходительство, невзирая на пустые движения неприятеля, идти решительно на центр, где мы найдем, конечно, самые большие его силы, но зато ударом сим разрешим судьбу нашу, которая частыми движениями на левый и правый его фланг тем не менее может быть разрешена, что он после неудачи имеет всегда пункт, куда собрать рассеянные свои войска.

БОЙ ЗА СМОЛЕНСК

Генерал Раевский вполне чувствовал опасность своего положения, ибо обе наши армии находились тогда от Смоленска в 40 верстах и прежде следующей ночи нам нельзя было ожидать подкрепления. Он отправил к главнокомандующим курьеров с донесением о силах неприятеля, расположившихся перед его корпусом; к князю же Багратиону присовокупил, что спасение наших армий зависит от упорной защиты Смоленска вверенным ему отрядом.

Перед рассветом Раевским была получена от князя Багратиона следующего содержания записка: «Друг мой! Я не иду, а бегу; желал бы иметь крылья, чтобы поскорее соединиться с тобою. Держись. Бог тебе помощник». <…> Неприятель повел главные атаки на наш правый фланг, примыкающий к левому берегу Днепра, в том, конечно, предположении, чтобы уничтожить наше левое крыло, захватить Днепровский мост и отрезать наше отступление по оному! Но пути господни неисповедимы! Все атаки неприятеля отражены были с неимоверным присутствием духа и гибельной для него потерею, в особенности же в оврагах, которые они стремились перейти, с тем, чтобы завладеть крепостными бастионами, примыкающими к берегу Днепра. Артиллерия наша наносила им ужасное поражение, а батальоны Орловского пехотного и прочих полков по распоряжению генерала Паскевича, опрокидывали неприятельские колонны обратно в стремнины, ими проходимые, которые под конец завалены были неприятельскими трупами. <…> Генерал Раевский, видя, что неприятельские колонны, прекратив огонь, начали располагаться на ночлег, подъехал к победоносным войскам генерала Паскевича и обняв сего последнего, сказал ему, сколько я могу припомнить, следующие достопамятные слова: «Иван Федорович! Сей победоносный день принадлежит к блестящей вашей истории. Воспользуйясь предусмотрительными вашими советами, мы, при помощи всевышнего, спасли не только что Смоленск, но гораздо более и драгоценнее - обе наши армии и дражайшее отечество!»

В. Харкевич. 1812 год в дневниках, записках и воспоминаниях современников. Вильна, 1900-1907. СПб., 2012

САЛТАНОВКА

10 (22) июля 1812 года 7-й пехотный корпус генерала Раевского сосредоточился у деревни Салтановка. Всего под его командованием было 17 тыс. человек при 84 орудиях. Русским войскам противостоял 26-тысячный корпус маршала Даву. Раевский поручил 26-й дивизии И.Ф. Паскевича обойти позицию французов слева по лесным тропам, сам же он намеревался одновременно атаковать основными силами по дороге вдоль Днепра. Паскевич с боем вышел из леса и занял деревню Фатово, однако неожиданная штыковая атака 4 французских батальонов опрокинула русских. Завязался бой с переменным успехом; французам удалось остановить натиск Паскевича на своем правом фланге. Обе стороны разделял ручей, протекающий в этом месте по окраине леса параллельно Днепру.

Сам Раевский атаковал фронтальную позиции французов 3 полками в лоб. Смоленский пехотный полк, наступая по дороге, должен был овладеть плотиной. Два егерских полка (6-й и 42-й) в рассыпном строю обеспечивали наступление на плотину. В ходе атаки колонну Смоленского полка в правый фланг опасно контратаковал батальон 85-го французского полка. Командир Смоленского пехотного полка полковник Рылеев был тяжело ранен картечью в ногу. В критический момент боя Раевский лично возглавил атаку, повернул колонну и отбросил французский батальон за ручей.

Очевидец боя, барон Жиро из корпуса Даву, так рассказал о его начале: «Налево у нас был Днепр, берега которого в этом месте очень топки; перед нами находился широкий овраг, в глубине которого протекал грязный ручей, отделявший нас от густого леса, и через него перекинут был мост и довольно узкая плотина, устроенная, как их обыкновенно делают в России, из стволов деревьев, положенных поперек. Направо простиралось открытое место, довольно бугристое, отлого спускавшееся к течению ручья. Вскоре я прибыл к месту, откуда наши аванпосты перестреливались с неприятельскими, выставленными по ту сторону оврага. Одна из наших стрелковых рот поместилась в Деревянном доме у въезда на плотину, проделала в нем бойницы и сделала из него таким путем нечто в роде блокгауза, откуда стреляли по временам во все, что показывалось. Несколько орудий были поставлены наверху оврага так, чтобы стрелять ядрами и даже картечью в неприятеля, который попытался бы перейти его. Главные силы дивизии были построены в открытом месте направо от дороги и налево примыкали к дивизии Компана. <…> До десяти часов ничего не произошло серьезного, так как неприятель почти не показывался; но в этот именно час мы вдруг увидали выходящими из лесу, и сразу в несколько местах, весьма близких друг от друга, головы колонн, идущих сомкнутыми рядами, и казалось, что они решились перейти овраг, чтобы добраться до нас. Они были встречены таким сильным артиллерийским огнем и такой пальбой из ружей, что должны были остановиться и дать себя таким образом громить картечью и расстреливать, не двигаясь с места, в продолжение нескольких минут; в этом случае в первый раз пришлось нам признать, что русские действительно были, как говорили про них, стены, которые нужно было разрушить».

К полудню к месту боя прибыл маршал Даву и взял командование на себя. Все попытки французов обойти отряд Раевского оставались безуспешными. Известный историк Е.В. Тарле писал: «23 июля Раевский с одним (7-м) корпусом в течение десяти часов выдерживал при Дашковке, затем между Дашковкой, Салтановкой и Новоселовым упорный бой с наседавшими на него пятью дивизиями корпусов Даву и Мортье». В наиболее тяжелый и казалось безвыходный момент боя у деревни Салтановка, генерал Раевский взяв за руки своих двух сыновей, старшему из которых, Александру, едва исполнилось семнадцать лет, и пошел с ними в атаку. Сам Раевский это опровергал - его младшему сыну было всего одиннадцать, но сыновья действительно находились в его войсках. Тем не менее, героизм генерала поднял колонны русских солдат, а имя генерала после этого боя стало известно всей армии.

На следующий день Даву, укрепив позиции, ожидал нового нападения. Но Багратион, видя невозможность прорыва через Могилев, переправил армию через Днепр и форсированным маршем двинулся к Смоленску. Когда Даву наконец спохватился, 2-я армия была уже далеко. План Наполеона окружить русскую армию или навязать ей генеральное сражение не удался. Подвиг Раевского остался запечатлен на полотне художника Н.С. Самокиша, созданном им в 1912 году - к столетию победы русского оружия над Наполеоном.

100 великих полководцев - Имя Победы

ИЗ ЗАПИСКИ ГЕНЕРАЛА ПАСКЕВИЧА

«…У неприятеля было 15 тысяч кавалерии. Она обошла Неверовского и атаковала его левый фланг. Харьковский драгунский полк, видя атаку, сам бросился вперед, но был опрокинут и преследуем 12 верст. Затем батарея осталась без прикрытия. Неприятель на нее кинулся, опрокинул и захватил пять орудий, остальные семь ушли по смоленской дороге. Казаки также не выдержали. Итак, Неверовский с самого начала сражения остался без артиллерии, без кавалерии, с одною пехотою.

Неприятель окружил его со всех сторон своею конницею. Пехота атаковала с фронта. Наши выдержали, отбили нападение и начали отходить. Неприятель, увидев отступление, удвоил кавалерийские атаки. Неверовский сомкнул свою пехоту в каре и заслонился деревьями, которыми обсажена дорога. Французская кавалерия, повторяя непрерывно атаки на фланги и в тыл генерала Неверовского, предложила, наконец, ему сдаться. Он отказался. Люди Полтавского полка, бывшего у него в этот день, кричали, что они умрут, но не сдадутся. Неприятель был так близко, что мог переговариваться с нашими солдатами. На пятой версте отступления был самый большой натиск французов; но деревья и рвы дороги мешали им врезаться в наши колонны. Стойкость нашей пехоты уничтожала пылкость их нападения. Неприятель беспрестанно вводил новые полки в дело, и все они были отбиты. Наши без различия полков смешались в одну колонну и отступали, отстреливаясь и отражая атаки неприятельской кавалерии».

ИЗ ЖУРНАЛА БАРКЛАЯ ДЕ ТОЛЛИ

«Многие громогласно объявили, что обеим армиям надлежало остаться в Смоленске и атаковать неприятеля, вероятно для окончания войны одним разом в случае неудачи; ибо я не понимаю, что случилось бы тогда с армиею, имеющей в тылу крутые берега Днепра и пылающий город. (Все сии лица, любящие осуждать и назначать, что надлежало исполнять, нашлись бы в крайне затруднительном положении и лишились бы даже присутствия духа, если бы увидели себя на месте главнокомандующего и имели на собственной ответственности защищения не только городов, но и всего государства. Легко предполагать распоряжения, не обнимая общего соображения и не взирая на будущее, особенно же при уверении, что мы сами не обязаны исполнять оных и отвечать за последствия)».

НЕСНОСНОЕ МЕСТО

«Вот уже пять дней, как Наполеон с главной квартирой пошел вслед за армией по Московской дороге; итак, тщетно мы ожидали, что войска наши останутся в Польше и, сосредоточив силы свои, станут твердою ногою. Жребий брошен; русские ретируясь во внутренние свои земли, находят везде сильные подкрепления, и, нет сомнения, что они вступят в битву лишь тогда, когда выгодность места и времени даст им уверенность в успехе.

Несколько дней раздача провианта становится весьма беспорядочной: сухари все вышли, вина и водки нет ни капли, люди питаются одной говядиной, от скота отнятого у жителей и окрестных деревень. Но и мясо надолго не хватает, так как жители при нашем приближении разбегаются и уносят с собою все, что только могут взять и скрываются в густых, почти неприступных, лесах. Солдаты наши оставляют свои знамена и расходятся искать пищи; русские мужики, встречая их поодиночке или несколько человек, убивают их дубьем, копьями и ружьями.

Собранный, в небольшом количестве, провиант в Смоленске отправлен на возах за армией, а здесь не остается ни одного фунта муки; уже несколько дней нечего почти есть бедным раненым, которых здесь в госпиталях от 6 до 7 тысяч. Сердце обливается кровью, когда видишь этих храбрых воинов, валяющихся на соломе и не имеющих под головою ничего, кроме мертвых трупов своих товарищей. Кто из них в состоянии говорить, тот просит только о куске хлеба или о тряпке, или корпии, чтобы перевязать раны; но ничего этого нет. Нововыдуманные лазаретные фуры еще за 50 миль отсюда, даже те фуры, на которых уложены самые необходимые предметы, не успевают за армией, которая нигде не останавливается и идет вперед ускоренным маршем.

Прежде, бывало, ни один генерал не вступит в сражение, не имея при себе лазаретных фур; а теперь все иначе: кровопролитнейшие сражения начинают, когда угодно, и горе раненым, зачем они не дали себя убить? Несчастные отдали бы последнюю рубашку для перевязки ран; теперь у них нет ни лоскутка, и самые легкие раны делаются смертельными. Но всего более голод губит людей. Мертвые тела складывают в кучу, тут же, подле умирающих, на дворах и в садах; нет ни заступов, ни рук, чтобы зарыть их в землю. Они начали уже гнить; нестерпимая вонь на всех улицах, она еще более увеличивается от городских рвов, где до сих пор навалены большие кучи мертвых тел, а также множество мертвых лошадей покрывают улицы и окрестности города. Все эти мерзости, при довольно жаркой погоде, сделали Смоленск самым несносным местом на земном шаре».

СМОЛЕНСК ПОСЛЕ ВЗЯТИЯ

«5 сентября. Мы получили приказание отправить из Смоленска в армию всех, кто только в состоянии идти, даже и тех, которые еще не совсем выздоровели. Не знаю, зачем присылают сюда детей, слабых людей, не совсем оправившихся от болезни; все они приходят сюда только умереть. Несмотря на все наши старания очищать госпитали и отсылать назад всех раненых, которые только в состоянии вытерпеть поездку, число больных не уменьшается, а возрастает, так что в лазаретах настоящая зараза. Сердце разрывается, когда видишь старых, заслуженных солдат, вдруг обезумевших, поминутно рыдающих, отвергающих всякую пищу и через три дня умирающих. Они смотрят, выпучив глаза, на своих знакомых и не узнают их, тело их пухнет, и смерть неизбежна. У иных волосы становятся дыбом, делаются твердыми, как веревки. Несчастные умирают от паралича, произнося ужаснейшие проклятья. Вчера умерли два солдата, пробывшие в госпитале только пять дней, и со второго дня до последней минуты жизни (они) не переставали петь.

Даже скот подвержен внезапной смерти: лошади, которые сегодня кажутся совсем здоровыми, на другой день падают мертвыми. Даже те из них, которые пользовались хорошими пастбищами, вдруг начинают дрожать ногами и тотчас падают мертвыми. Недавно прибыли пятьдесят телег, запряженных итальянскими и французскими волами; они, видимо, были здоровы, но ни один из них не принял корма: многие из них упали и через час околели. Принуждены были оставшихся в живых волов убить, чтобы иметь от них хоть какую-нибудь пользу. Созваны все мясники и солдаты с топорами, и - странно! - несмотря на то, что волы были на свободе, не привязаны, даже ни одного не держали, ни один из них не пошевельнулся, чтобы избежать удара, как будто они сами подставляли лоб под обух. Таковое явление наблюдалось неоднократно, всякий новый транспорт на волах представляет то же зрелище.

В то время как я пишу это письмо, двенадцать человек спешат поскорее отпрячь и убить сто волов, прибывших сейчас с фурами девятого корпуса. Внутренности убитых животных бросают в пруд, находящийся посредине той площади, где я живу, куда также свалено множество человеческих трупов со времени занятия нами города. Представьте себе зрелище, какое у меня перед глазами, и каким воздухом должен я дышать! Зрелище до сих пор вряд ли кем виденное, поражающее ужасом самого храброго и неустрашимого воина, и, действительно, необходимо иметь твердость духа выше человеческого, чтобы равнодушно смотреть на все эти ужасы».

Смоленское сражение 1812 года (4  августа - 6 августа ) - оборонительное сражение объединённой русской армии под командованием М. Б. Барклай-де-Толли с армией Наполеона за Смоленск .

После двухдневного сражения Смоленск был оставлен, и русские вынуждены были продолжить отход к Москве .

Энциклопедичный YouTube

• 1 / 5

  План наступления против значительно превосходящей французской армии не всеми воспринимался однозначно. Клаузевиц , лично наблюдавший описываемые события как офицер русской армии, трезво оценивал шансы на успех:

  «Хотя это наступление русских едва ли привело бы к действительной их победе, то есть к такому сражению, в результате которого французы были бы вынуждены, по меньшей мере, отказаться от дальнейшего продвижения или даже отойти на значительное расстояние, но всё же оно могло развиться в отчаянную схватку…

  Всё предприятие в целом дало бы в конечном результате несколько блестящих стычек, значительное число пленных и, быть может, захват нескольких орудий; неприятель был бы отброшен на несколько переходов, и, что важнее всего, русская армия выиграла бы в моральном отношении, а французская - проиграла бы. Но добившись всех этих плюсов, всё же, несомненно, пришлось бы или принять сражение со всей французской армией, или продолжить своё отступление».

  Наступление Барклая-де-Толли на Рудню

  Для прикрытия на случай неожиданного движения французов с их правого фланга в Красном (в 45 км к юго-западу от Смоленска) был оставлен отряд генерал-майора Оленина , которому в подкрепление направлены свежеукомплектованная 27-я пехотная дивизия Неверовского и Харьковский драгунский полк . К северу от Смоленска, в районе Велижа и Поречья действовал специально сформированный летучий отряд барона Винценгероде .

  В расстоянии небольшого перехода от Рудни войска были остановлены на отдых. На ближних подступах к Рудне казаки генерала Платова столкнулись с сильным французским отрядом и опрокинули его, вселяя надежду на успех всего дела. Отовсюду приходили известия об опрокинутых французских пикетах. Затем пришла новость об отражении французами казачьего набега на Поречье (к северу от Смоленска). Это известие сильно обеспокоило Барклая-де-Толли . Не имея надёжных сведений о расположении французских корпусов, он остановил продвижение к Рудне и перевёл всю 1-ю армию на пореченскую дорогу. Там Барклай-де-Толли простоял ещё 4 дня. Если бы Наполеон имел в Поречье сильные войска, то они могли бы отрезать 1-й армии дорогу к отступлению. Выяснив, что слухи о сосредоточении французов в Поречье оказались ложными, Барклай всё-таки решился на продвижение к Рудне -14 августа .

  Скоро передовые казачьи разъезды сообщили, что французы оставили Поречье , а также Рудню и Велиж . Более того, местные жители сообщили, что французы 14 августа переправились на левый берег Днепра возле Расасни (географически в этом месте левый берег соответствует югу), то есть основную русскую армию и французов разделял теперь Днепр. Удар русских был направлен в пустоту.

  Современники крайне резко отзываются об осторожной медлительности главнокомандующего Барклая-де-Толли , упустившего шанс нанести французам хотя бы частичное поражение. Авторитет Барклая-де-Толли в войсках сильно пошатнулся, усилился его разлад с Багратионом .

  Наступление Наполеона

  Из перехваченного личного письма одного из русских офицеров Наполеон узнал о готовившемся наступлении, и поэтому заранее составил план ответных действий. План предусматривал объединение разрозненных корпусов, переправу всех сил через Днепр и захват Смоленска с юга. В районе Смоленска Наполеон мог либо переправиться снова на правый берег, и перерезать русским дорогу на Москву , либо втянуть русских в генеральное сражение, если Барклай-де-Толли решит защищать город. Из Смоленска Наполеон мог также перерезать дорогу на Москву перед Дорогобужем , совершив обходный манёвр без переправы через Днепр.

  При известии об успехе генерала Платова около Рудни французы начали обходной манёвр, и вышли всей армией в 180 тысяч солдат к Красному . По мнению Клаузевица , Наполеон совершил здесь крупнейшую ошибку в Русском походе 1812 года . Наполеон мог двинуться всей армией, которая в полтора раза превышала силы русских, на Смоленск прямой дорогой со стороны Витебска , не переправляясь через Днепр . Французская армия, находясь на правом берегу Днепра, гораздо сильнее угрожала Московской дороге, чем при переходе её на левый берег, где Смоленск (на левом берегу) и река на известном участке прикрывают эту дорогу. Смоленск был бы взят без боя.

  Основной целью Наполеона было создать условия для генерального сражения. Все предыдущие манёвры приводили лишь к отодвиганию русской армии на восток, что в общем ухудшало стратегически положение Наполеона. Возможно, именно «нерешительность» Барклая-де-Толли , за которую он подвергся чуть ли не травле современников, спасла русскую армию. Если бы русские увлеклись наступлением на Рудню и дальше, разбивая мелкие отряды, у них в тылу оказалась бы вся армия Наполеона.

  Упрекают меня, что я не маневрировал в 1812 году : я сделал под Смоленском тот же манёвр, как и под Регенсбургом , обошёл левое крыло русской армии, переправился чрез Днепр и устремился на Смоленск, куда прибыл 24 часами прежде неприятеля… Если б мы застали Смоленск врасплох, то, перешедши Днепр, атаковали бы в тыл русскую армию и отбросили её на север.

  14 августа. Бой под Красным

  Дивизия шла по дороге на Смоленск, заслоняясь придорожным лесом с флангов, иногда останавливаясь и отгоняя залпами французскую кавалерию. Французы охватили дивизию с двух сторон и с тыла, захватили часть посланной назад артиллерии, но остановить дивизию не могли. После атак углы каре расстраивались, тогда солдаты, оставшиеся вне рядов, падали под саблями вражеской кавалерии.

  Русских спасало отсутствие сильной артиллерии у французов. Отступление генерала Неверовского - один из самых широко известных эпизодов Отечественной войны . Недавно сформированная пехотная дивизия, наполовину состоящая из новобранцев, смогла спастись посреди моря неприятельской кавалерии, хотя и потеряла примерно 1500 солдат. Свой урон французы оценивают в 500 человек.

  Через 12 километров дорога вышла к деревне, где рвы и придорожный лес исчезли, и дальнейший путь лежал по открытой местности, на которой господствовала кавалерия. Дивизия была окружена и не могла двигаться вперёд. Оставалось пройти ещё 5 километров, чтобы соединиться с 50-м полком, находившимся впереди за речкой. Неверовский оставил здесь заслон, который был отрезан и погиб, прикрывая отход дивизии. За километр от речки открыли огонь 2 уцелевшие пушки. Французы, думая, что к русским прибыло подкрепление, прекратили преследование.

  По мнению современных историков, упорное сопротивление 27 пехотной дивизии генерала Неверовского не оказало существенного влияния на скорость передвижения французских войск к Смоленску, однако ожесточённый бой под Красным прояснил обстановку, позволив выявить местонахождение и направление движения основных сил французов .

  Начальное расположение войск

  17 августа

  Развёртывая штурм, наши атакующие колонны оставляли длинный и широкий след из крови, раненых и мёртвых.

  Говорили, что один из батальонов, повёрнутый флангом к русским батареям, потерял целый ряд в своём подразделении от единственного ядра. Двадцать два человека пали разом.

  Большая часть французской армии наблюдала за штурмом с окружающих высот и аплодировала атакующим колоннам, стараясь поддержать их морально.

  Около 2 часов дня Наполеон приказал польскому корпусу Понятовского атаковать Молоховские ворота и восточные предместья вплоть до Днепра . Поляки легко захватили предместья, но усилия их проникнуть в город остались бесплодными. Понятовский приказал было большой батарее стрелять по мосту на Днепре, чтобы прервать сообщения русских армий, но русская артиллерия из-за реки поддержала городские орудия и заставила поляков прекратить обстрел. По воспоминаниям генерала Ермолова , инспектировавшего в тот день войска в Смоленске , поляки понесли особенно тяжёлые потери от русского огня.

  18 августа

  На военном совете в ночь с 17 на 18 августа высказывались различные варианты дальнейших действий. Рассматривалось продолжение обороны, а возможно даже наступление на французов. Однако было сочтено нецелесообразным продолжать оборону сгоревшего города. Клаузевиц комментирует обстановку на 18 августа :

  «Барклай достиг своей цели, правда, чисто местного характера: он не покинул Смоленска без боя… Преимущества, которыми располагал здесь Барклай, заключались, во-первых, в том, что это был бой, который никоим образом не мог привести к общему поражению, что вообще легко может иметь место, когда целиком ввязываются в серьёзный бой с противником, обладающим значительным превосходством сил… Потеряв Смоленск, Барклай мог закончить на этом операцию и продолжить своё отступление».

  В ночь с 17 на 18 августа 1-я русская армия отошла к северу по дороге к Поречью , а Дохтуров успел очистить Смоленск и уничтожить мост. С утра 18 августа французы под прикрытием артиллерийских батарей перешли Днепр бродом около моста и заняли выгоревшее Петербургское предместье. Русский арьергард безуспешно попытался выбить французов, под охраной которых сапёры быстро восстанавливали мост.

  Чтобы дать возможность всей 1-й армии выйти на Московскую дорогу, 19 августа Барклай-де-Толли провёл кровопролитное оборонительное

  Введение

  Как, наверное, всем хорошо известно, Смоленск является городом-героем. Это почетное звание было присвоено ему в 1985 году в связи с 40-летием Победы в Великой Отечественной войне.
  Однако, каждый, кто бывал в Смоленске, не мог не обратить внимание, что памятников, посвященных другой Отечественной войне - войне 1812 года в нем намного больше, чем монументов в честь победы над фашистской Германией.
  

  Памятник защитникам Смоленска 4-5 августа 1812 года
  в Лопатинском саду:

  В Смоленске, вообще, как мне показалось, царит культ именно 1812 года.

  Наполеон, после взятия города 5 августа 1812 года, искренне недоумевал, почему русские оставили город, продолжив отступление по старой Смоленской дороге, не стали его защищать до конца и не ввязались в генеральное сражение, к которому так стремился французский император.

  Логику Барклая-де-Толли Наполеон понять не мог: «Зачем он оставил Смоленск? Зачем довел этот прекрасный город до такого несчастного положения? Если он хотел его защищать, то для чего же не защищал его далее? Он мог бы удерживать его еще долго. Если же он намерения этого не имел, то зачем же останавливался и дрался в нем: разве только для того, чтобы разорить город до основания? За это бы его во всяком другом государстве расстреляли…».

  Бюст М. Б. Барклая-де-Толли
  на бульваре 1812 года:

  

  Великий полководец оказался не очень прозорлив. Ему и Москва будет сдана, но это не спасет его армию от полного краха. Не с теми он связался. Русские - это не те, кто после первого же поражения поднимает руки к верху в знак капитуляции.
  Наполеон совершил главную ошибку в своей жизни - начал войну с Россией.

  ЧАСТЬ 1
  СМОЛЕНСКОЕ СРАЖЕНИЕ 4-6 АВГУСТА 1812 г.

  Когда к Смоленску подошла наполеоновская армия, защищать город пришлось корпусу генерал-лейтенанта Николая Николаевича Раевского (1771-1829), которого В.А. Жуковский называл «славой наших дней», а А. С. Пушкин - «памятником двенадцатого года».

  Бюст Н. Н. Раевского
  на бульваре 1812 года:

  

  При этом, Н.Н. Раевскому никто не отдавал приказа оборонять город. Его корпус отправился вслед за 1-й и 2-й армиями под Рудню и Поречье и успел отойти от Смоленска всего на 14 км, когда пушечные выстрелы из-за Днепра известили о бое, который происходил на Краснинской дороге:

  
  

  Это, отступая, сражалась дивизия генерала Дмитрия Петровича Неверовского (1771 - 1813).

  Бюст Д. П. Неверовского
  на бульваре 1812 года:

  

  И тогда Н. Н. Раевский принимает решение вернуться в Смоленск со своим корпусом, чтобы со своими 16 тысячами солдат попытаться удержать город и спасти главные силы русской армии под командованием Барклая-де-Толли и Багратиона .

  Бюст П. И. Багратиона
  на бульваое 1812 года:

  

  Раевский решил до подхода русских армий отражать натиск врага не в городе, а в его предместьях.

  Утром 4 августа французы пошли на штурм. Они атаковали русскую кавалерию, а с запада тремя огромными колоннами двинулась пехота маршала Нея .

  
  

  Шедшая вдоль Днепра его левая колонна была остановлена артиллерийским огнем, была также отражена атака правой колонны. Но средняя - во главе с самим маршалом Неем сумела ворваться на бастионы Королевской крепости Смоленска.

  Спас положение командир 26-й пехотной дивизии генерал И. Ф. Паскевич , возглавивший штыковую атаку, в результате которой французы были отброшены в Чуриловский овраг.

  
  

  Во второй половине дня французы предприняли еще один безуспешный штурм, на сей раз Молоховских ворот.
  Так завершилось это сражение, носившее исключительно упорный характер. Сам же Н. Н. Раевский называл это сражение «важнейшим в своей жизни».

  
  

  В ночь на 5 августа корпус Раевского был заменен войсками 6-го пехотного корпуса под командованием генерала Дмитрия Сергеевича Дохтурова (1756-1816), усиленного дивизиями Д. П. Неверовского, П. П. Коновницына и бригадой из дивизии П. М. Колюбакина. На рассвете 5 августа на защиту Смоленска встало 20 тысяч воинов, а с прибывающими подкреплениями число защитников города достигло 30 тысяч человек.

  Бюст Д. С. Дохтурова
  на бульваре 1812 года:

  

  Противник направил на штурм Смоленска не менее 45 тысяч человек. Три дивизии Нея расположились напротив Свирского предместья и Королевской крепости. В районе Рославльского предместья действовали пять дивизий маршала Даву .

  

  Офицерскую слободу атаковали дивизии маршала Понятовского .

  

  Правее его, к Днепру, наступали три кавалерийских корпуса Мюрата .

  

  Наполеон надеялся заставить русскую армию выйти из города, с тем, чтобы навязать ей генеральное сражение, но в полдень ему доложили, об отступлении русских войск по Московскому тракту. Это отходила 2-я армия Багратиона, совершавшая марш вдоль Днепра в виду неприятеля. Император пришел в ярость. Он понял, что противник опять отказался от генерального сражения. Но теперь для его преследования нужно было непременно взять Смоленск.

  Около 3 часов дня Наполеон приказал атаковать город со всех сторон. Началась общая атака войск Нея, Даву, Понятовского. Французы захватили предместья, но их попытки прорваться к мосту со стороны Рачевки и окружить защитников города были отражены.

  

  В 5 часов Наполеон приказал вновь штурмовать Молоховские ворота. В подкрепление к Дохтурову прибыла 4-я дивизия принца Евгения Вюртембергского. Принц вместе с Коновницыным лично повели солдат в атаку. Штурм ворот повторился в 7 часов вечера, но снова был отбит.

  

  Убедившись в невозможности взять город приступом, Наполеон приказал подвергнуть его массированному обстрелу из 150 орудий. Обстрел продолжался несколько часов и завершился в 9 часов вечера. Смоленск превратился в сплошное пожарище и пылал со всех сторон - от центра до предместий.

  

  Впечатляющее описание уничтожения города оставил офицер русской армии Ф. Н. Глинка: «…Все, что может гореть, запылало! Опламененные окрестности, густой, разноцветный дым, багровые зори, треск ломающихся бомб, гром пушек, кипящая ружейная пальба, стук барабанов, вопль старцев, стоны жен и детей, целый народ, упадающий на колени с воздетыми к небу руками: вот что представлялось нашим глазам, что поражало слух и раздирало сердце!..»

  Город представлял собой кромешный ад. Горели не отдельные дома, а сразу целые улицы, кварталы и слободы.
  Картина горящего Смоленска впечатлила и Наполеона. «В чудную августовскую ночь , - писал он, - Смоленск представлял французам зрелище, подобное тому, которое представлялось глазам жителей Неаполя во время извержения Везувия» .

  Причин страшного пожара было несколько. Покидая город, русские войска и сами поджигали дома, уцелевшие во время французского обстрела, с тем, чтобы ничего не досталось неприятелю. Адъютант императора Сегюр писал: «Пожар Смоленска не был роковой и непредвиденной случайностью войны, ни даже актом отчаяния, а результатом холодного обдуманного решения».

  

  Таким образом, пожар Смоленска предвосхитил грядущий пожар Москвы. Это был акт величайшего самопожертвования русских людей, характерная черта всенародной и бескомпромиссной борьбы с захватчиками.

  Ночью 6 августа , за два часа до рассвета, русские войска тихо покинули Смоленск и сожгли за собой мост.
  На заре в город вошли войска Наполеона. Но завоеватели сильно разочаровались: «Это было зрелище без зрителей, победа почти бесплодная, слава кровавая, и дым, окружающий нас, был как будто единственным результатом нашей победы» , - писал Сегюр.

  

  Заключительным аккордом Смоленского сражения стал бой, начавшийся у Валутиной горы 7 августа . Чтобы дать возможность соединиться 1-й и 2-й армиям на Московкую дорогу вышла пехотная бригада генерал-майора Павла Алексеевича Тучкова (1776-1858).

  

  Несмотря на многократное превосходство противника, бригада Тучкова более пяти часов сдерживала атаки корпуса маршала Нея, стремившегося отрезать часть отступающих русских войск. В штыковой атаке П. А. Тучков был тяжело ранен и попал в плен.

  Уже на закате Нею удалось прорвать оборонительную линию и выйти на Смоленскую дорогу. Но здесь положение спас генерал П. А. Ермолов , возглавивший штыковую атаку егерей и отбивший попытку французов подойти к правому флангу русской армии.
  В результате 1-я армия Барклая смогла отойти от Смоленска и соединиться с 2-й армией Багратиона, сорвав план Наполеона разбить русские армии поодиночке.

  Утром 9 августа Наполеон приказал доставить к нему раненого генерала П. А. Тучкова, попавшего в плен. «Смоленск - такой прекрасный город, - заявил Наполеон. - Он для меня лучше всей Польши. Он был всегда русским и останется русским» .
  Именно здесь, в Смоленске, Наполеон предпринял первую попытку вступить в переговоры о мире с Александром I . «Мы уже довольно сожгли пороху, и довольно пролили крови, и когда-нибудь надо же начать» , - заявил он Тучкову и пригрозил, что займет Москву, если не заключит мира с царем Александром. А это обесчестит Россию, ибо «занятая неприятелем столица похожа на девку, потерявшую честь. Что хочешь делай после, а чести не возвратишь» .

  Поздно вечером 12 августа Наполеон неожиданно для всех покинул Смоленск и отправился в погоню за русскими армиями. Он еще не подозревал о том, что его ждет в ближайшем будущем.

  Мюрат бросался перед Наполеоном на колени и умолял своего императора не идти дальше. «Москва нас погубит» , - повторял он.
  Но Наполеон был непреклонен, он решил идти на Москву.

  Продолжение следует…
  Благодарю за внимание.
  Сергей Воробьев.

  Нота французского императора и начало войны . 22 июня 1812 г. * французский посол в России Ж.А. Лористон вручил управляющему министерством иностранных дел России А.Н. Салтыкову ноту с объявлением войны. С вечера 24 июня 450-тысячная армия Наполеона начала переправу через Неман (позднее к главным силам присоединились еще около 200 тысяч человек), а на следующий день Александр I издал манифест о начале войны. «Гроза двенадцатого года настала».

  Блестящей Великой армии французского императора, покорившей за 15 лет всю континентальную Европу вплоть до границ России, противостояли три разбросанные от Вильно до Луцка русские армии численностью около 215 тысяч человек. Прочие боевые соединения Российской империи находились на еще более удаленном от места вторжения неприятеля расстоянии. Это крайне невыгодное в стратегическом отношении расположение русских войск в полной мере учел Наполеон. Он полагал, что ему удастся в первые же недели войны изолировать и разбить поодиночке армии противника, а затем навязать Александру условия капитуляции.

  Положение в русской армии . Как ни парадоксально, но к началу военных действий в русской армии не было ни главнокомандующего, ни единого плана ведения войны. Знаменитый военный теоретик К. Клаузевиц писал: «Как, собственно, обстояло дело с главнокомандованием, никто в точности не знал…» Формально, до отбытия 6 июля 1812 г. из действующей армии, вся полнота военной власти принадлежала Александру I. По признанию самодержца французскому эмигранту-роялисту Ж. де Местру, он не видел среди русских генералов способного противостоять Наполеону. Нерешительность русского императора в назначении главнокомандующего, в определении стратегии и тактики войны поставили русские войска в тяжелое положение. Инициативу сопротивления нашествию «двунадесяти языков» принял на себя военный министр, командующий наиболее крупной 1-й Западной армией М.Б. Барклай-де-Толли.

  Планы Наполеона. В соответствии со своими планами Наполеон стремился как можно быстрее уничтожить главные военные силы противника. Основную группировку в 220 тысяч человек Наполеон сам повел против Барклая, две других, общей численностью в 135 тысяч бойцов, возглавляемые вестфальским королем Жеромом Бонапартом и вице-королем Италии Евгением Богарне, имели задачей преследовать расположенную южнее армию П.И. Багратиона и не дать ей соединиться с главными силами.

  Решение Барклая-де-Толли. В создавшейся ситуации Барклай-де-Толли принял непопулярное, но единственно верное решение: отступать в глубь страны, изматывая французов непрерывными арьергардными боями * . Один из современников тех событий писал: «Барклай продолжал удивительное отступление <…> Он довел свою армию во всей целости до Витебска; у него не было ни отсталых, ни больных, и на пути своем он не оставил позади не только ни одной пушки, но даже и ни одной телеги или повозки с припасами».

  Увы, военное искусство и замысел русского полководца остались непонятыми большинством современников. Со времен Карла XII Россия не знала неприятеля в собственных пределах. Психологически ни русское общество, ни тем более армия не были готовы к отступлению, воспринимавшемуся тем болезненнее, что не был еще забыт Аустерлиц. Эмоции захлестывали разум, а недовольство и раздражение непрерывным отходом оборачивались против автора «скифского плана». После Витебска положение Барклая стало невыносимо тяжелым. Интриговал против него великий князь Константин Павлович, еще более бездарный в военном отношении, чем его венценосный брат Александр I, но мнивший себя великим стратегом, ворчали солдаты и офицеры, высказывали свое недовольство генералы (особенно резким был горячий и несдержанный в словах Багратион), а высший петербургский свет настойчиво рекомендовал царю сменить «негодного командующего».

  Видимо, никто и никогда уже не узнает, каких волевых усилий стоило Барклаю выдерживать, невзирая ни на что, предпринятую тактику. Даже в наши дни, без малого двести лет спустя, подвиг Барклая, сохранившего армию, не оценен в должной мере.

  Крах плана «быстрой войны». К середине августа наполеоновский план «блицкрига» потерпел полный крах. Великая армия, растягивая коммуникации и теряя силы, вынуждена была, вопреки первоначальному замыслу, все далее углубляться в просторы России. «Загулявший» Жером Бонапарт упустил армию Багратиона, которая, чудом уйдя от преследования, вышла к Смоленску для воссоединения с основными силами. Наконец, явственные очертания приобретала изматывающая французов партизанская война. Но чем более отдалялась конечная цель - разгромить русских в одном сражении и решить исход войны - тем более настойчиво стремился Наполеон к генеральной баталии. После двухнедельного пребывания в Витебске, Великая армия 12 августа двинулась на Смоленск. Французский император справедливо полагал, что сдача древнейшего города России без боя была бы воспринята как национальный позор, а значит, Барклай вынужден будет дать сражение.

  
  

  Барклай-де-Толли готовится к сражению. Барклай-де-Толли действительно готовился к битве. 10 августа русские армии заняли две основные дороги от Витебска к Смоленску, а 27-я дивизия генерала Д.П. Неверовского прикрывала обходную дорогу через Красный. Русский командующий не сразу понял необычные маневры Наполеона на подходе к Смоленску, вынуждая свои войска несколько раз менять место дислокации. Замысел Бонапарта обнаружился утром 14 августа. Гений военного искусства мгновенно объединил, казалось бы, разрозненные силы и стремительно переправился на левый берег Днепра, пытаясь отрезать и окружить главные силы русских. Авангард французской армии в 15 тысяч сабель под командованием И. Мюрата столкнулся под Красным с отрядом Неверовского в 7500 человек. Вытеснив русский отряд из Красного и захватив большую часть артиллерии, Мюрат не смог добиться решающего успеха. Отбив 40 (!) атак французской кавалерии, отряд Неверовского почти на сутки задержал авангард Великой армии на красненской дороге. Остатки войск Неверовского объединились с корпусом генерала Н.Н. Раевского и отступили в Смоленск. Только в пять часов пополудни 15 августа И. Мюрат и М. Ней подступили к Смоленску, но не решились на штурм.

  Первые штурмы Смоленска. 16 августа три достаточно вялых попытки штурма древнейшей русской цитадели не имели успеха. Наполеон не стремился немедленно овладеть городом, хладнокровно ожидая подхода к Смоленску главных сил русских, чтобы навязать им генеральное сражение. К вечеру 16 августа французский император с удовлетворением наблюдал, как спешат к городу обе русские армии. Утром следующего дня Наполеон предпринял ожесточенную бомбардировку города. Предпринимая невиданный по интенсивности обстрел, Бонапарт рассчитывал, что русская армия выйдет за пределы крепости, чтобы сразиться с неприятелем. Однако Барклай не дал французам шанса на успех. Русский командующий, понимая, что в сражении с превосходящими по численности силами противника можно потерять армию, стремился удержать Смоленск до того момента, когда будет обеспечен отход. С этой целью П.И. Багратион занял Московскую дорогу, прикрыв левый фланг, а М.Б. Барклай-де-Толли удерживал в стороне от боя основные силы 1-й армии. Удар французской артиллерии приняли на себя корпус Д.С. Дохтурова, дивизии П.П. Коновницына, Д.П. Неверовского и принца Е. Вюртембергского. Весь день 17 августа русские войска выдерживали такой шквал огня, какого древний Смоленск не знал за свою почти тысячелетнюю историю.

  Получив донесение, что армия Багратиона уходит из города, Наполеон отдал приказ о штурме Смоленска. К шести часам вечера дивизии М. Нея, Л.Н. Даву, Ю. Понятовского заняли почти все предместья города. «Французы в бешеном исступлении лезли на стены, ломились в ворота, бросались на валы», - свидетельствовал защитник крепости Ф.Н. Глинка. Но и русские солдаты не уступали противнику в мужестве и отваге. К исходу дня французы были выбиты из всех предместий.

  Смоленск в огне. Разъяренный неудачей Наполеон приказал открыть огонь по городу из трехсот орудий. «…Все, что может гореть, запылало», - вспоминал Глинка. В ночь на 18 августа Барклай, невзирая на яростные протесты генералов, распорядился покинуть пылающий город, а утром войска Даву вошли «в покрытый ранеными и трупами пылающий ад». Из 2500 домов уцелело не более 350-ти, а почти все 15 тысяч жителей покинули город вместе с русской армией.

  Бонапарт немедленно бросился вдогонку за ускользнувшими русскими, рассчитывая в 15 километрах за Смоленском у деревни Лубино опередить армию Барклая и не дать ей соединиться с армией Багратиона. 3-й корпус маршала Нея преследовал арьергард 1-й русской армии, а 8-й корпус генерала Ж.-А. Жюно в обход Смоленска должен был выйти к Лубино раньше Барклая и преградить ему путь.

  
  Сражение у Смоленска 18 августа 1812 г.
  Раскрашенная гравюра неизвестного
  художника. Первая половина XIX в.

  Бой у деревни Валтутина гора. У деревни Валтутина гора корпус Нея вступил в бой с прикрывавшим отход основных сил 1-й армии 3-х тысячным отрядом генерала П.А. Тучкова. В течение пяти часов длился неравный бой, пока Тучков не вынужден был отступить, лично доложив М.Б. Барклаю-де-Толли, что не может более сдержать противника. Командующий приказал возобновить бой. «Если вы вернетесь живым, я прикажу вас расстрелять», - заявил он Тучкову. При поддержке пехотной дивизии П.П. Коновницына и конного корпуса В.В. Орлова-Денисова русские войска продолжали в кровопролитном неравном бою сдерживать наступление французов.

  Барклаю не пришлось сдержать свое обещание, генерал П.А. Тучков до конца выполнил воинский долг, был тяжело ранен и попал в плен (у французов был убит один из самых выдающихся генералов - Ш.А. Гюден). 1-я русская армия вновь ушла от преследования и Даву, и опоздавшего к Лубино Жюно.

  Захват Смоленска, как понимал Наполеон, не решал исхода войны. Надеждам императора на быстрый и полный разгром противника в одном генеральном сражении не суждено было сбыться под стенами древнейшего русского города. После тягостных шестидневных размышлений - продолжить кампанию или остаться на «зимних квартирах» в Смоленске - Наполеон в ночь с 25 на 26 августа против воли своих маршалов бросился вдогонку за русскими. Война продолжалась.

  «Немец, предает Россию». Падение Смоленска и отступление произвели удручающе-тягостное впечатление на русскую армию и общество. Почти вся 100-тысячная армия кляла своего командующего, видя в нем главного виновника всех несчастий. «Немец, предает Россию», - все сильнее роптали солдаты. Эти досужие разговоры, увы, охотно поддерживали и старшие офицеры, не скрывавшие открытой неприязни к «изменнику». Неприятель ценил военный талант Барклая куда более высоко, нежели соотечественники. Ф.П. Сегюр так характеризовал Барклая-де-Толли: «…храбрость его была неоспорима, но он умел регулировать свой пыл в зависимости от своих личных интересов; ибо он рассчитывал все. Его гений был медлителен, мстителен и, превыше всего, хитер - истинно татарский характер! - владеющий искусством подготовить безжалостную войну при помощи льстивой, гибкой и терпеливой политики». Множество документов свидетельствуют: Барклай-де-Толли стремился не только сохранить армию, но и готовил контрнаступление. Этому, однако, не дано было свершиться. 20 августа по настоянию дворянства обеих столиц царь назначил главнокомандующим русской армией 67-летнего генерала, светлейшего князя М.И. Кутузова.

  Между русской армией и французскими войсками произошло 16-18 (4-6 по старому стилю) августа 1812 года.

  Русские войска в составе 1-й Западной армии под командованием генерала от инфантерии Михаила Барклая де Толли и 2-й Западной армии под командованием генерала от инфантерии Петра Багратиона общей численностью 120 тысяч человек 3 августа (22 июля по старому стилю) соединились в районе Смоленска и развернули наступление на Рудню, Витебск. Для прикрытия Смоленска с юго-запада к предместью Красненское был направлен отряд генерал-майора Дмитрия Неверовского в составе 7 тысяч человек и 14 орудий.

  Наполеон, увидев в наступлении русских войск опасность для растянутой по фронту французской армии (около 200 тысяч человек), перегруппировал свои войска к правому крылу и возобновил наступление. Обойдя левый фланг русских войск, он устремился к Смоленску с целью овладеть городом, выйти в тыл русской армии и навязать ей генеральное сражение. Упорное сопротивление отряда Неверовского в районе предместья Красненское задержало авангард французской армии под командованием маршала Иоахима Мюрата в составе 22 тысяч человек на сутки. Это позволило русскому командованию организовать оборону Смоленска силами 7-го пехотного корпуса под командованием генерал-лейтенанта Николая Раевского в составе 13 тысяч человек до подхода к городу вражеских войск. К этому важному стратегическому пункту, прекратив наступление, также направились русские 1-я и 2-я Западные армии.

  Утром 16 (4 по старому стилю) августа к городу подошел корпус маршала Нея в составе 22 тысяч человек и попытался с ходу овладеть им, но был отбит войсками Раевского. Наполеон, стянув к Смоленску корпуса маршалов Нея, Даву, генерала Понятовского, кавалерию Мюрата и гвардию - всего до 140 тысяч человек и 350 орудий - решил здесь дать русской армии генеральное сражение.

  Французская артиллерия начала обстрел крепости. Около полудня к Смоленску подошла 2-я Западная армия, и Багратион усилил корпус Раевского 2-й гренадерской дивизией под командованием принца Карла Мекленбургского. Защитники города в течение дня самоотверженно отражали атаки противника, который ввел в бой около 45 тысяч человек.

  Вечером главные силы Наполеона сосредоточились на высотах левого берега Днепра. К этому времени к Смоленску прибыла 1-я Западная армия и заняла высоты на правом берегу реки. Главнокомандующий русскими войсками генерал Барклай де Толли, стремясь сохранить армию, решил, вопреки мнению Багратиона, оставить Смоленск и приказал 2-й Западной армии отходить по Московской дороге, а 1-й Западной армии - удерживать город для обеспечения отхода.

  Оборона Смоленска была возложена на 6-й пехотный корпус под командованием генерала от инфантерии Дмитрия Дохтурова, усиленный 3-й пехотной дивизией под командованием генерал-лейтенанта Петра Коновницына - всего до 20 тысяч человек и 170 орудий.

  17 (5 по старому стилю) августа в 8 часов утра Дохтуров атаковал и выбил войска противника из Мстиславльского и Рославльского предместий города. По приказу Барклая де Толли на правом берегу Днепра выше и ниже Смоленска были развернуты две сильные группы артиллерии под общим командованием генерал-майора Александра Кутайсова с задачей фланговым огнем поражать вражеские войска, атакующие крепость.

  В 14 часов Наполеон бросил войска на штурм Смоленска. После двухчасового боя они заняли Мстиславльское, Рославльское и Никольское предместья. Барклай-де-Толли направил на помощь Дохтурову 4-ю пехотную дивизию под командованием принца Евгения Вюртембергского. Овладев предместьями, противник установил около 150 орудий для разрушения городских стен.

  Вечером французам удалось на короткое время овладеть Малаховскими воротами и Красненским предместьем, однако русские войска решительной контратакой заставили их отступить. В результате интенсивного артиллерийского обстрела противника в городе начались пожары.

  К 22 часам бои утихли во всех пунктах. Войска Дохтурова в составе около 30 тысяч человек, отразив натиск врага, удержали за собой Смоленск. Однако в связи с большими разрушениями и сильными пожарами в ночь на 18 (6 по старому стилю) августа русские были вынуждены оставить город. Корпус Дохтурова, уничтожив мост, отошел на правый берег Днепра.

  В результате Смоленского сражения был сорван замысел Наполеона - навязать русской армии генеральное сражение под Смоленском в невыгодных для нее условиях. Русские генералы и офицеры проявили высокое искусство управления войсками в тяжелом оборонительном сражении в условиях значительного превосходства врага в силах и средствах. Наполеоновские войска в сражении потеряли до 10-12 тысяч человек, а русские - 6-7 тысяч человек.